В период правления «красных кхмеров» в азиатской стране Камбодже в 1970-е годы все население страны было, как известно, выгнано из городов и заставлено в рабских условиях работать в полях. Кормили «строителей нового общества» из рук вон плохо. Но если кто-то из них украдкой отправлял себе в рот хоть одну рисинку с земли, несчастного ждала немедленная смертная казнь: это деяние считалось «вопиющим нарушением принципов всеобщего равенства».
Даже в страшном сне мне не могло присниться, что «гуманные принципы» «красных кхмеров» будут взяты на вооружение в современных западных столицах. Но это случилось. Устав от бесконечных придирок, ничем не мотивированных задержек и вечных согласований, российский гуманитарный конвой плюнул на формальности и доставил в осажденный Луганск остро необходимый груз воды, лекарств и продовольствия.
Простые люди, которые не по своей вине вынуждены жить в чудовищных условиях войны, получили хотя бы крошечное облегчение. И как же на это отреагировал «цивилизованный мир»? Вице-президент США Джо Байден в разговоре с Петром Порошенко назвал действия Москвы «вопиющей провокацией». Заявления из многих европейских столиц были выдержаны в очень похожей тональности.
Сразу хочу оговориться: я считаю решение Кремля отправить гуманитарный конвой на Украину фактически на свой страх и риск логичным, понятным, но как минимум очень небесспорным. Еще в момент, когда конвой не вступил на территорию Украины, я поинтересовался у крупного российского чиновника: каковы будут действия Путина, если на нашу колонну в соседней стране будет совершено нападение и кто-то из нашего персонала погибнет?
Никакого ответа на свой вопрос я не получил. Почему? Я думаю, что это понятно. Оба открытых для Москвы варианта действий в таких обстоятельствах — оставить произошедшее без значимых последствий или ответить с помощью вооруженной силы — являются почти одинаково невыносимыми.
И заметьте, мои опасения были небеспочвенными. В период своего движения по территории соседней страны российский гуманитарный конвой попал под минометный обстрел. И это счастье, что никто из граждан РФ не пострадал.
Но если действия России можно назвать бесшабашно рискованными, то позицию западных столиц можно оценить только с помощью принципиально иной лексики. Я обычно стараюсь воздерживаться от эмоционально окрашенных выражений. Но бывают ситуации, когда без них не обойтись — совсем не обойтись. Полная и абсолютная аморальность — только так я могу оценить поведение Запада в вопросе доставки российской гуманитарной помощи на Украину.
Автор цитаты про «вопиющую провокацию», вице-президент США Джо Байден, — политик, который не понаслышке знает, что такое невыносимая душевная боль. В ноябре 1972 года тридцатилетний Джо Байден был избран в американский сенат. А уже в декабре того же года его жена и годовалая дочь погибли в страшной автомобильной катастрофе: их автомобиль был протаранен трактором.
Вот как сам Байден описал то, что он чувствовал после этой страшной трагедии: «Мне нравилось ходить (по опасным районам) ночью, когда я чувствовал, что у меня хороший шанс поучаствовать в драке... Я не знал, что я был способен на такую ярость. Мне казалось, что Бог сыграл со мной ужасную шутку».
Итак, у Байдена все в порядке со способностью ощущать свою боль — и не только свою. В Америке этот политик известен своей человечностью. Но почему же Байден начисто потерял способность ощущать чужую боль, когда речь зашла о жителях украинского юго-востока? В зоне боевых действий на Украине происходит чистый ад. Каждый день там убивают чью-то жену, чьего-то ребенка.
Сделавший ставку на чисто военное решение политического конфликта на юго-востоке страны официальный Киев ничего не делает без согласования с официальным Вашингтоном. И, таким образом, администрация, в которой Байден является вторым человеком, несет прямую ответственность за продолжение бойни.
Но в этой колонке я не хочу об этом говорить. Эта колонка — не про смертельно опасные для простых людей геополитические игры великих держав. Эта колонка — про человеческие отношения, про человеческие чувства, которые можно сохранить, даже будучи очень большим политиком.
Я еще могу понять, почему Байден с твердой верой в свою правоту проводит политику, основанную на посыле «Россия — это зло». Байден формировался как личность в период расцвета «холодной войны». Вице-президент США так воспитан, у него так повернуты мозги. Но у меня не укладывается в голове: как он мог найти что-то крамольное в доставке еды, питья и лекарств голодающим и страдающим людям?
Накормить голодного, напоить того, кто испытывает жажду, — разве это не вечные ценности, имеющие приоритет над сиюминутными политическими дрязгами и межгосударственными разборками? Разве можно прятаться за формальной стороной вопроса и упирать на то, что Киев чего-то там еще не согласовал? Да Киев мог бы и через год «не все согласовать». Ему важно максимально быстро задушить «народные республики», и поэтому он действует исходя из безумного принципа: чем хуже в Луганске и Донецке, тем лучше для нас.
Солидаризуясь с подобной позицией, Запад показывает: жители Донецка и Луганска — это для него не люди, а всего лишь костяшки политического домино. Такая постановка вопроса не просто предельно цинична. Она еще предельно недальновидна. Демонстративно плевать на жителей Донецка и Луганска — плевать на все население России. Они ведь такие же, как мы. Они говорят с нами на одном и языке. Мы выросли на одних и тех же фильмах и книгах, на одних и тех же идеалах. Из разного у нас только гражданство.
Я не считаю официальную позицию России по Украине единственно верной и правильной. К ней тоже можно и нужно предъявлять претензии. Но Запад в украинском вопросе, похоже, окончательно запутался в своих жестах, словах и поступках. Своими действиями США и ЕС провоцирует рост эмоционально заряженных антизападных настроений в крупнейшей ядерной державе мира — России. В отличие от доставки еды, питья и лекарств страдающим людям, это действительно «вопиющая провокация».