Уже довольно давно понял, что при жизни оказался свидетелем и даже активным участником событий, которые теперь описаны в школьном учебнике истории. Но приыкнуть к этому все никак не могу. Чрезвычайно интересное ощущение.
Особенно любопытно наблюдать, как с каждым годом описания этих событий потихоньку отходят от реальности, причем даже в тех деталях, которые я видел своими глазами - и могу только догадываться, насколько же они отходят от реальности в более серьезных частях. Хотя воспоминаниями вроде бы делятся вполне себе живые и отнюдь еще не в маразме находящиеся очевидцы.
Теперь хорошо понимаю тех участников войны, которые в свое время категорически отказывались приходить в школы и рассказать детям о славном прошлом. В 1970 году как раз исполнилось 25 со дня Победы, и ветеранов непрерывно приглашали делиться воспоминаниями. Многие приходили, и даже с удовольствием (причем некоторые из таких страшно активных и орденоносных ветеранов впоследствии оказались самозванцами, а были и случаи, когда их потом разоблачали как полицаев - редкие, конечно).
Но была целая категория ветеранов, которые с приходившими их приглашать вежливо общались, поили чаем - но идти встречаться со школьниками категорически отказывались. И я теперь понимаю, почему - им противно было рассказывать ту версию войны, которую уже успели создать. Особенно - в 1970 году, когда уже начинали выясняться неизвестные дотоле героические страницы из военной биографии политрука Брежнева.
Покойный ныне Михаил Николаевич Супонев, замечательный белорусский журналист, друг моего отца, один из прекраснейших людей, которых я когда-либо встречал, все свои ордена хранил в ящике, никогда при мне не надевал, а на просьбы перед кем-нибудь выступить с воспоминаниями мягко отказывался.
Одна такая просительница как-то попыталась проявить настойчивость:
- Михаил Николаевич, ну почему вы стесняетесь, вы же хорошо воевали, у вас столько наград!
Супонев на это совершенно обычным своим мягким, добрейшим голосом произнес:
- Наверное, все же не очень. Кто хорошо воевал, те остались там.
Особенно любопытно наблюдать, как с каждым годом описания этих событий потихоньку отходят от реальности, причем даже в тех деталях, которые я видел своими глазами - и могу только догадываться, насколько же они отходят от реальности в более серьезных частях. Хотя воспоминаниями вроде бы делятся вполне себе живые и отнюдь еще не в маразме находящиеся очевидцы.
Теперь хорошо понимаю тех участников войны, которые в свое время категорически отказывались приходить в школы и рассказать детям о славном прошлом. В 1970 году как раз исполнилось 25 со дня Победы, и ветеранов непрерывно приглашали делиться воспоминаниями. Многие приходили, и даже с удовольствием (причем некоторые из таких страшно активных и орденоносных ветеранов впоследствии оказались самозванцами, а были и случаи, когда их потом разоблачали как полицаев - редкие, конечно).
Но была целая категория ветеранов, которые с приходившими их приглашать вежливо общались, поили чаем - но идти встречаться со школьниками категорически отказывались. И я теперь понимаю, почему - им противно было рассказывать ту версию войны, которую уже успели создать. Особенно - в 1970 году, когда уже начинали выясняться неизвестные дотоле героические страницы из военной биографии политрука Брежнева.
Покойный ныне Михаил Николаевич Супонев, замечательный белорусский журналист, друг моего отца, один из прекраснейших людей, которых я когда-либо встречал, все свои ордена хранил в ящике, никогда при мне не надевал, а на просьбы перед кем-нибудь выступить с воспоминаниями мягко отказывался.
Одна такая просительница как-то попыталась проявить настойчивость:
- Михаил Николаевич, ну почему вы стесняетесь, вы же хорошо воевали, у вас столько наград!
Супонев на это совершенно обычным своим мягким, добрейшим голосом произнес:
- Наверное, все же не очень. Кто хорошо воевал, те остались там.