Да, так вот, раз уж мы вспомнили о пани Терезе (почему именно "пани Терезе" - людям моего возраста и немного младше объяснять не требуется, а остальным - слишком долго, да и бессмысленно).
В своей исторической, практически второй фултонской речи, произнесенной в Палате общин 12 марта 2018 года, премьер-министр сделала одно очень, очень интересное утверждение. Насколько интересное и важное, что я даже процитирую его в оригинале - чтобы не оставалось сомнений на тему lost in translation.
"This includes our knowledge that within the last decade, Russia has investigated ways of delivering nerve agents - probably for assassination - and as part of this programme has produced and stockpiled small quantities of nivichoks".
В этой цитате самое важное место - вовсе не сенсационное вроде бы утверждение Терезы Мэй о том, что русские специально создавали запасы боевых отравляющих веществ для организации убийств. Нет, это - всего лишь обычная информационная атака; впрочем, хорошо продуманная и прекрасно обеспеченная с юридической точки зрения: во-первых, грамотно употреблено слово probably - т.е. "вероятно"; во-вторых, как я уже писал, премьер, выступая в парламенте, вообще пользуется юридическим иммунитетом и в принципе могла бы даже обвинить лично Путина в поедании христианских младенцев с особым цинизмом и по предварительному сговору с Петровым и Бошировым.
Нет, действительно важное место - то, которое я выделил. Премьер-министр Мэй заявила, выступая в парламенте с официальной речью перед депутатами (т.е. делая заявление от имени Правительства, притом осознанно употребив местоимение "мы"), что Великобритания знала, что Россия хранит запасы боевого отравляющего вещества. Большие эти запасы или небольшие - уже несущественно.
Важность (если не сказать - сенсационность) этого признания, боюсь, как-то ускользнула от большинства аналитиков. Дело в том, что Россия официально заявила о полном уничтожении всех имевшихся запасов химического оружия 27 сентября 2017 года в соответствии с Парижской конвенцией, и получила соответствующий подтверждающий сертификат уже упоминавшейся ранее ОЗХО (международной Организации по запрещению химического оружия).
А Великобритания, как и остальные страны-подписанты Парижской конвенции, взяла на себя обязательство незамедлительно сообщать ОЗХО о любых фактах нарушения другими странами-подписантами своих обязательств, которые станут ей известны. Отсюда естественным образом вытекает
Вопрос седьмой. Какое из следующих утверждений справедливо: что Великобритания осознанно нарушила свои обязательства по Парижской конценции - или что премьер-министр Мэй в выступлении перед парламентариями сказала неправду?
Мне кажется, из написанного выше очевидно, что как минимум одно из этих утверждений обязано соответствовать действительности. Хотя, конечно, в принципе нельзя исключить и того, что справедливы оба утверждения - т.е. и обязательства свои Великобритания нарушала, и премьер-министр в своем выступлении соврала.
В своей исторической, практически второй фултонской речи, произнесенной в Палате общин 12 марта 2018 года, премьер-министр сделала одно очень, очень интересное утверждение. Насколько интересное и важное, что я даже процитирую его в оригинале - чтобы не оставалось сомнений на тему lost in translation.
"This includes our knowledge that within the last decade, Russia has investigated ways of delivering nerve agents - probably for assassination - and as part of this programme has produced and stockpiled small quantities of nivichoks".
В этой цитате самое важное место - вовсе не сенсационное вроде бы утверждение Терезы Мэй о том, что русские специально создавали запасы боевых отравляющих веществ для организации убийств. Нет, это - всего лишь обычная информационная атака; впрочем, хорошо продуманная и прекрасно обеспеченная с юридической точки зрения: во-первых, грамотно употреблено слово probably - т.е. "вероятно"; во-вторых, как я уже писал, премьер, выступая в парламенте, вообще пользуется юридическим иммунитетом и в принципе могла бы даже обвинить лично Путина в поедании христианских младенцев с особым цинизмом и по предварительному сговору с Петровым и Бошировым.
Нет, действительно важное место - то, которое я выделил. Премьер-министр Мэй заявила, выступая в парламенте с официальной речью перед депутатами (т.е. делая заявление от имени Правительства, притом осознанно употребив местоимение "мы"), что Великобритания знала, что Россия хранит запасы боевого отравляющего вещества. Большие эти запасы или небольшие - уже несущественно.
Важность (если не сказать - сенсационность) этого признания, боюсь, как-то ускользнула от большинства аналитиков. Дело в том, что Россия официально заявила о полном уничтожении всех имевшихся запасов химического оружия 27 сентября 2017 года в соответствии с Парижской конвенцией, и получила соответствующий подтверждающий сертификат уже упоминавшейся ранее ОЗХО (международной Организации по запрещению химического оружия).
А Великобритания, как и остальные страны-подписанты Парижской конвенции, взяла на себя обязательство незамедлительно сообщать ОЗХО о любых фактах нарушения другими странами-подписантами своих обязательств, которые станут ей известны. Отсюда естественным образом вытекает
Вопрос седьмой. Какое из следующих утверждений справедливо: что Великобритания осознанно нарушила свои обязательства по Парижской конценции - или что премьер-министр Мэй в выступлении перед парламентариями сказала неправду?
Мне кажется, из написанного выше очевидно, что как минимум одно из этих утверждений обязано соответствовать действительности. Хотя, конечно, в принципе нельзя исключить и того, что справедливы оба утверждения - т.е. и обязательства свои Великобритания нарушала, и премьер-министр в своем выступлении соврала.
