На смерть Владимира Буковского
Вот широкая публика и вспомнила о Буковском. Заодно часть молодых людей узнала, что таковой вообще существует (и тут же забыла), а наиболее образованная часть молодых людей узнала, что Владимир Буковский и Чарльз Буковски — не одно и то же лицо.
Представители поколений, живо помнящих 70-е, порадовали своих детей и внуков стишком из времен своей молодости, написанным по поводу обмена заключенного Буковского на заключенного Корвалана — лидера чилийских коммунистов:
На Луиса Корвалана
Поменяли хулигана.
На какую ж тогда блядь
Будам Брежнева менять?
Детям стишок понравился, они даже увидели в отцах и дедах что-то человеческое. Всё польза.
Как водится, разные люди бросились писать воспоминания, в которых покойный предстает в самых диковинных образах — от законченного мерзавца и совратителя детей до беззаветного борца за справедливость. И то, и другое — неправда.
Владимир Буковский был диссидентом — и больше, в общем, никем. Диссидентом в точном, совершенно не политизированном смысле этого слова — просто человеком, которого с души воротило от самой мысли, что можно с кем-то петь хором или идти строем. Совершенно вне зависимости от политического строя, что бы ни говорил и ни думал об этом он сам.
Мало кто сегодня вспомнил, что Буковский, уже живя в Британии, призывал к роспуску Евросоюза. И уже совсем никто не вспомнил, что он ещё и возглавлял движение против обязательной оплаты лицензионного взноса компании ВВС. Закон-то, что и говорить, действительно изрядно антидемократический — но почему именно эта несправедливость из всех существующих как в мире, так и в Соединенном Королевстве, так взволновала русского эмигранта с неважным английским, который и телевизор-то не очень смотрел и мог просто потребовать срубить ему антенну и официально отказаться платить взнос?
А просто он был диссидентом. И даже коллекционирование детской порнографии — дело, конечно, малопочтенное, очень мягко выражаясь — возникло у него, как мне почему-то кажется, как некое ответвление всё той же потребности жить «не как все». Во всяком случае, он с большим темпераментом и даже гневом защищал своё право коллекционировать детское порно, привычно обвиняя власти (уже британские — не советские и не российские) в тирании и подавлении свободы.
По крайней мере, британское правосудие процедурно повело себя гуманнее, чем советское: обвинение с него не сняли, но в связи с ухудшением состояния здоровья следственные действия приостановили. А теперь и вовсе дело закроют. Умер он в итоге не только свободным человеком, но и будучи официально невиновным. Раз приговора суда нет — значит, невиновен. Впрочем, это всё и раньше мало кого волновало, а теперь и вовсе не будет волновать никого.
Широкая публика вспомнила о Буковском. Но это было в последний раз. От него по большому счету не осталось, как теперь выясняется, ничего, кроме вечного «нет». И теперь оно уже никому не интересно.