По случаю 100-летия Флиера играли сплошь его ученики. Лучший ученик Флиера - как раз Плетнев, но он за рояль почти не садится. Поэтому играли другие - не столько хорошие, сколько разные.
Во 2-м концерте Брамса солировал Фельцман. Забавно - я вспомнил, что как раз был в Америке в командировке в 85-м году, когда он туда эмигрировал, и видел, как он раздавал интервью в выпуске новостей. Как у него складывалась карьера - не знаю, но играет сегодня он менее интересно, чем 30 лет назад. Такой типичный приличный американский пианист, изо всех сил старающийся понравиться публике. Громко и непонятно, про что. Зато в оркестре чудесно звучали виолончели и альты.
23-й Моцарта играла Нина Лельчук, тоже давно уже американка. Слушать это было просто печально. Особенно если вспомнить, что в свое время Лельчук считалась одной из главных надежд русского пианизма - ее приняли в московскую консерваторию в 13 лет, что было по тем временам неслыханно. Она получала премии на конкурсах Шопена, Маргариты Лонг... И - что? То, что сегодня звучало, по уровню напомнило ученицу ЦМШ. Или, тогт пуще, преподавательницу ЦМШ.
Наконец, на 3-й Рахманинова пригласили совершенно неизвестного мне (а также не очень известного оркестрантам, как донесли верные люди) Сергея Мусаеляна. Моим спутникам не понравилось - показалось небрежно и шумно. А мне, наоборот, скорее понравилось. Не то, чтобы уж очень - но я и не припомню, чтобы мне вообще 3-й концерт Рахманинова очень понравился в чьей-то трактовке.
Зато оркестр звучал блестяще во всех трех номерах. За что ему большое спасибо.